ГПИБ

А. Майков

Санкт-Петербург 1869 год

  Кто бывал в Москве, тот уж конечно первым делом считал пойти в Московский Кремль, поклониться в соборах Успенском и Архангельском на гробах прежних великих князей и царей русских, и приложиться к мощам Святых Чудотворцев Московских митрополитов Петра, Алексия, Ионы и Филиппа.

Объезжая свою паству, Св. Петр часто заезжал в Москву к князю Ивану Даниловичу. Полюбился ему этот князь.

В маленьком городке в бедном теремку, над Москвою рекою частенько, долго и по душе беседовали князь со святителем о несчастных делах русской земли, как все-то князья ссорятся друг с другом, никого не слушаются; татары вмешиваются в ссоры их и идет повсеместная война и разорение.

Митрополит говорил князю Ивану Даниловичу:

«Всех переведал я князей и всех их знаю; есть между ними и доброго нрава, да горячи и легкомысленны; вдаль не смотря, а только думают как бы нынче прошло хорошо; думают о себе, а не о народе, не о всей Руси. И от разделения их , вся то Русь пополам распалась; одна часть под Литву подпала, другая под татар. А князьям и горя мало: от татарских насилий страдают, и воздыхают, а о том не думают, как бы дело повести так, что бы хоть со временем, детям и внукам, совсем от татар избавиться.

Изо всех князей только ты, Иван Данилович, нрава твердого и ума великого. Принимайся с Богом за собирание земли под одну руку твою. Ты бережлив казны у тебя много, и так тебя прозвали «калита», полный мешок. Скупай от князей села и города; им деньги нужны, за даром волости продают. И устройся так, что бы народу у тебя было жить хорошо, и народ ото всюду к тебе потянет. А я в Москве поселюсь и в ней свой престол митрополичий поставлю, и буду помогать тебе советом и делом, и молитвами моими перед Господом и Пресвятою Богородицей.

Ещё, когда на родине моей, в земле Галицкой, удалился я в пустыню, и потом помог мне Господь устроить там монастырь, и объезжал паству Митрополит Максим, и в нашу землю приехал, вышли мы, иноки, от него благословиться; и поднес я владыке, моей рукою нарисованную икону Успение Божьей Матери; а написал я эту икону так, как она мне явилась в сонном видении. И принял её Митрополит и облобызал и потом украсил её золотом и каменьями и всегда хранил в келии своей. По кончине его выбрали меня, недостойного, митрополитом всея Руси. И поехал я к Патриарху в Царьград на ставление. Оказалось, что в то же время попустил Господь, игумен Геронтий, взял от того покойного владыки  утварь святительскую и жезл и икону Успения, и отправился тоже в Царьград к Патриарху, думая обмануть его и получить митрополию всея Руси. Значит сами того не зная, на разных кораблях плыли мы к Царьграду. Мне был ветер попутный и плаванье тихое; я приехал и был посвящен в сан митрополичий Патриархом, как вдруг приезжает и Геронтий, и как вошел к Патриарху так и пал ему в ноги, и начал каяться и просить прощения. И рассказал, что как плыл он по морю, и постигла его жестокая буря, все думали, что уж погибнут. И впал он Геронтий якобы в забытье, явилась ему Божья Матерь и сказала: «напрасно трудишься, сан святительский достанется не тебе».

И устрашился он и положил, если Бог его помилует, жизнь оставит, то как приедет в Царьград, во всем покается Патриарху. И Господь помиловал и вот он принес, и похищенную им утварь святительскую, и жезл, и икону, да примет их тот, кому они принадлежат по праву. И все мы дивились неизреченному чуду; Патриарх простил Геронтия, видя слезы его, и все мы купно прославили Господа и молили, да не оскудевает промысел его над нами. Так икона моя опять перешла ко мне, и её то хочу поставить у тебя в Москве; да примет Царица Небесная под святой покров свой, твои благие начинания; ты же построй во имя Её, во имя Успения Пресвятой Богородицы, соборный храм, и пророчу тебе, если ты меня во всём послушаешься, то и сам прославишься с родом твоим больше других князей, и город твой прославится над всеми русскими городами; святители после меня будут жить в нем; руки его взыйдут на плечи врагов его, и Бог прославится в нем».

Так беседовал святитель с князем, и послушался его князь Иван Данилович. И стал скупать он, как можно больше земель от соседних князей; иные, может быть, и знали его тайную думу, об освобождении от татар, и сами, умирая, отказывали ему свои владения. От этого при нем и при сыновьях его, Московское княжество заняло все земли между Окой, Белым Озером и Сухоной, все нынешние губернии Московскую, Ярославскую, Костромскую, и части Новгородской и Нижегородской; а средняя Волга, от Углича до впадения в неё реки Ветлуги, вся протекала уже по Московским землям. По Волге же, да по Оке, шла с давних времен вся судовая торговля России из-за Новгорода, от Балтийского моря в Азию и обратно.

Иван Данилович устроил в Мологе большую ярмарку; а как всю землю свою он постарался очистить от разбойников и по рекам учинил стражу, чтоб не грабили товаров там проходивших, и везде устроил правильный суд, а дела свои с татарами вел так, что они не показывались в его владениях, и была в России при нем «тишина великая», – то в земли его приходить стало много народу из других княжеств; и народ стал богатеть от промыслов и торговли; а сам Московский князь сделался через то ещё богаче и сильней других князей, и начали переезжать к нему от других князей самые знатные и умные бояре и делались ему помощниками, и вместе с ним стали думать тайную думу, как избавиться от Орды. И умер Иван Данилович Калита, а дума его не умерла при сыне его Симеоне Гордом и пред смертью передавая престол свой брату Ивану Ивановичу, отцу Дмитрия Донского, писал ему в своем завещании: «слушайся старых бояр, они отцу нашему и нам добра всегда хотели, слушайся за тем, чтоб и свеча не погасла».

А что разумел он под этой притчей, чтобы свеча не погасла? А свеча тут значит то дело, что задумал Иван Данилович с митрополитом Петром, и думу свою вложил в сердце своим боярам, то есть освобождение от татар.

«Не погасла свеча» ни при двоих сыновьях Ивана Даниловича один за другим княживших в Москве, ни даже при малолетнем его Дмитрии. Дмитрий после отца остался младенцем; но именем его управляли Русью бояре Московские и главное Св. Митрополит Алексей. Они занимались делами и в Орду ездили, но был тогда ещё святый муж, который удалясь от мира сего, в глубине леса дремучего в тяжких веригах, перед Господом подвизался, да благословит Бог святое дело в Москве затеянное , и строгою жизнью своею подавал христианам пример.

Он мирил враждующих, одерживал строптивых, и можно сказать, сиял мудростью и святостью на всю Русь, живил её своим духом и обнимал её всю своим умом. Никогда в Русской земле, не проявлялось столько благочестия; никогда не прежде не после, не построилось столько монастырей, как в это время – от Петра Митрополита и при Алексее. Русь словно постом и молитвою готовилась к чему-то великому.

Митрополит Алексей питал великую дружбу к Сергию, и сам при жизни своей, был прославлен многими чудесами, из которых самое великое было, излечение три года болевшей глазами ханской жены Тайдулы.

Сам хан писал к Московскому Князю: «слышал я, что у вас в Москве есть такой служитель Божий, который о чем Бога не попросит, Бог всё дает ему. Отпусти его ко мне, и если он исцелит любимую жену мою, то будет у меня с вами мир, а если не отпустишь приду войною…» Смутился Св. Алексей. «Дело это превыше сил моих», – говорил он, но помолился Богу и отправился в Орду. Тайдула ожидала его с нетерпением, и раз, когда Св. Алексей уже двинулся в путь, видела она во сне приближающегося к ней какого-то мужа, одетого в такие одежды в какие одевались русские священники, только великолепней. Она запомнила эти одежды и велела такие изготовить. Приехал Алексей и стал посещать болящую, и лечить её, горячо молился Богу и кропил болящую святой водою. Бог не оставил его молитвы и жена ханова прозрела. Святитель прославил чудо Господне. И Тайдула в благодарность подарила ему изготовленные ею ризы и перстень, и место, принадлежащее ей в Москве, на котором потом Алексей построил обитель в честь Архангела Михаила.

Эти то Святые Мужи с боярами московскими и наставляли юного Дмитрия, как управлять ему государством, и были ему верными помощниками, когда он пришел уже в возраст.