Житие Митрополита Алексия

Над Москвой и её окрестностями горит яркое солнце. 

Еще рано, не жарко. Прозвонили уже к ранней обедне, богомольные люди вышли из домов и разошлись по своим приходам.

По одной из московских улиц, упиравшихся в луговые пространства, быстро и весело шел Елевдерий Бяконт, двенадцатилетний боярский сын, крестник великого князя Иоанна Данииловича Калиты.

За городом в лугах благоухали травы. Деревья в перегонки выгоняли из себя новые ветки. И хлебные посевы выбирали из матери-земли все большую и большую силу.

С широкой дороги, ведшей от Москвы, мальчик свернул на проселок, потом пошел по меже вдоль канавки и, наконец, выбрал себе привольный лужок.

Раскинув силки и незаметный среди уже высоко поднявшейся травы, он притаился, улегшись в траве, и стал тихо наигрывать на пастушеской свирели.

Птиц пока не было. Но вокруг было так хорошо, что о птицах и не думалось.

Опрокинувшееся над ним голубое, чистое, безоблачное небо, мягкая, сочная трава на лугу, кое-где купы деревьев; откуда-то донесутся звуки катящегося колеса и пропадут; переливами серебра сыплется где-то вдали песня купающегося в лучах солнца невидимого жаворонка. Темные очертания кажущейся столь далекой Москвы... Ласковое, летнее утро, луг и синева бесконечного и величественного неба.

Мальчик задремал.

Дремлет, что-то снится не ясное, что-то ласковое и отрадное.

Вдруг слышит он громкий голос: "Алексий, зачем напрасно трудишься? Я сделаю тебя ловцом людей".

Вскочил на ноги, оглянулся, ища, к кому бы был голос, который это говорил... Вокруг нет никого... А голос был к нему, он чувствовал это...

Голос отдавался в его душе и называл его новым именем.

"Алексий, что ты трудишься напрасно..."

...Ночь, усадьба боярина Бяконта, детский терем, и в нем Елевдерий. Но он не в постели.

В длинном кафтанчике, приготовившись уже ложиться, он не лег, а стал перед иконами, озаренными лампадой, и замер в глубокой думе. Детские губы шепчут знакомые псаломские слова: "Господи, скажи мне мой путь, куда мне идти".

- Алексий, Алексий, - отдается в ушах и еще громче там, в глубине сердца, таинственный голос, называвший его на лугу, - Алексий!

Он знает и помнит... Алексий - это имя великого святого, сына царьградского боярина.

В день свадьбы Алексий - Человек Божий - тайно ушел из дому отца и через несколько лет вернулся к этому дому в образе бездомного нищего; получил приют в куще, на отцовской усадьбе, и здесь прожил остальную свою жизнь, только перед смертью открывшись родителям.

И ему надо отречься, уйти... стать чужим для родных, забыть манившие мечты... Не пойдет он более в луга ловить перепелов, не будет играть с боярскими детьми в снежки, не наденет никогда лат и шелома.

А лики икон, озаряемые лампадой, смотрят на него, словно из вечности, и в ночной тишине его покойчика таинственный голос все шепчет и шепчет: "Алексий, Алексий, ловец человеков".

Не сразу из бодрого, веселого мальчика, увлекавшегося обычными детскими забавами, выработался инок, но перемена была слишком очевидна, и все домашние ее заметили. Он отказывался теперь от игр, был сосредоточен и молчалив и старался удерживать свой ум на мысли о Боге. Но вопреки обычной детской откровенности, он сумел скрыть от всех происшествие на лугу.

Елевдерий любил теперь уходить подальше от людей. Ему казалось, что там, среди безмолвной природы, он ближе к Богу, и свободно неслась к небу его детская молитва. Дома же он старался сидеть один, беседы с людьми избегал, целые дни проводил над книгами.

Он содержал строгий пост, сторонился всех увеселений, становился еще молчаливее и все с большею любовью спешил к своим книгам.

Ему было лишь пятнадцать лет, когда в сердце его сложилась твердая решимость оставить отца и мать, всех близких и весь мир и сделаться иноком. Он неустанно молился Богу, чтобы Господь разрешил все препятствия к тому. Его молитва была услышана.

Когда ему исполнилось двадцать лет, он был пострижен в Московском Богоявленском монастыре с именем Алексия, которое еще в детстве ему нарек таинственный голос. Монастырь этот находился в так называемом Китай-городе, в самой близости Кремля. Можно думать, что эту обитель он выбрал, уступая воле родных, которым было бы слишком тяжело, если бы он поселился навсегда в другом месте.

По природе молчаливый, он остался молчаливым на всю жизнь. Двадцать лет прожил он в Богоявленском монастыре, где было много добрых иноков. Тогдашний Московский митрополит Феогност часто беседовал с ним. Чтила Алексия и великокняжеская семья, знавшая его с детства. В течение двенадцати лет он был наместником и помощником святителя Феогноста. В это время Алексий изучил греческий язык и исправил славянский перевод Нового Завета по греческому подлиннику. Святитель Феогност указал на Алексия как на своего преемника.

Святитель Алексий митрополит памятен не только святостью своей жизни, но и трудами государственными. Он продолжал дело своего великого предшественника - первого Московского митрополита Петра, стараясь возвысить значение Москвы и сплотить вокруг нее разрозненные русские силы.

В Орде святитель Алексий вынес тяжкую борьбу за права духовенства, которое хан хотел обложить данью. Несмотря на все угрозы и истязания язычников, он добился того, что хан подтвердил завет, данный прежними ханами святителю Петру (о свободе Церкви Российской от дани).

Особенно много потрудился он в дни малолетства Великого князя Димитрия Иоанновича, который за победоносную битву с татарами на Куликовом поле, на берегах Дона, заслужил себе имя Донского. Уважаемый в Орде святитель Алексий своими поездками в нее покоил и хранил Русскую землю и дал ей возможность потихоньку собраться с силами для борьбы с Мамаем.

Святитель Алексий памятен своими поучениями к духовенству и к пастве и духовным общением с преподобным Сергием Радонежским. Он убеждал игумена быть своим преемником, но преподобный по смирению отклонил это предложение.

Еще при жизни отца Димитрия Иоанновича, великого князя Иоанна Иоанновича Кроткого, состоялась достопамятная поездка святителя Алексия в Орду, где он даровал чудесное прозрение ослепшей ханше Тайдуле.

По Москве шло большое движение. Народ валом валил в Кремль, где в Успенском соборе должны были служить напутственный молебен. Митрополит Алексий по вызову хана отправлялся в Орду. Все в городе знали о том, что великий князь получил от хана Джанибека грамоту. В грамоте этой хан писал:

"Слыхал я от вашего главного попа, что, когда просит он чего у Бога, Бог слушает его. Если его молитвами исцелится царица моя - она три года лежит слепой, - буду в миру с тобой. А не пустишь его, полоню землю твою".

Знали все и об ответе Алексия великому князю, когда тот прочел святителю письмо: "Прошение и дело выше моих сил, но я верю, что Бог, даровавший прозрение слепорожденному, не презрит того, кто с верою просит Его". И вот назначен был день отъезда и служили молебен в соборе, переполненном до тесноты.

Все стремились взглянуть на святителя.

С детских лет предавши себя и свою жизнь Богу, и теперь бесстрастен, спокоен был Алексий; ничто не выдавало его внутреннего волнения и напряженной молитвы. И в этом странном письме хана, как и в других обстоятельствах своей жизни, услышал он новый Божий призыв и теперь молился о том, чтобы свершилась над ним Божия воля.

Вставало перед ним его прошлое.

Вспоминалось ласковое летнее утро под Москвой, таинственный голос, наполнявший тогда душу жаждой все отдать Богу, уединенные молитвы в детском терему, уход из мира, труды иночества. Восстали и те давние сны, когда он видел себя то носящимся по полю битвы, то стоящим перед ханом на коленях с мольбой о пощаде беззащитной Руси... И совершается... Он должен опять стать с ханом лицом к лицу.

Великолепен, прекрасен соборный храм Успения, обогащенный вкладами князей и народа. Золотом играют старые иконы, дорогим аравийским ладаном пропитан воздух. Громко поет клир, взывая к Богу о помощи.

А там, за стенами заветного храма, раскинулась Русская земля.

Лежит она беспомощная, готовая принять на голову свою новые и новые беды. Жалеет ее отеческой душой своей святитель Алексий. За нее молится он безмолвной, великой молитвой, ради нее просит Бога сотворить требуемое ханом чудо, и слезы застилают глаза святителя... "Допустишь ли ты, святитель Божий Петр, предрекший величие Москвы, чтобы царствующий град был сожжен и разрушен, как Батый разрушил Киев, Владимир и другие грады! Ополчися теперь на общее дело... Святитель Петр, поборай нам!"

Как перед живым стоит Алексий с горячей мольбой своей близ раки Петра, точно сейчас Петр должен встать из этой раки и протянуть ему руки...

И тогда совершилось чудо.

В подсвечнике у раки стояла не зажженная по недосмотру свеча. Вдруг клуб огня сошел на эту свечу, и она затеплилась.

То было предзнаменование чуда святителей Петра и Алексия, спасших Москву от жестокого хана.

До прибытия в Орду святителя Тайдула видела его во сне в архиерейском облачении вместе со священниками. Проснувшись, она приказала сделать для святителя драгоценное облачение в том самом виде, как ей приснилось.

Встреченный с великим почетом ханом святитель был введен в ханскую палату. Тут он зажег свечу, которая чудесно затеплилась сама собой у раки святителя Петра. После молебна он окропил ханшу святой водой, и она тотчас прозрела.

В память исцеления Тайдула подарила ему перстень с изображением дракона, поныне хранящийся в Москве, в патриаршей ризнице.

Однако едва прибывши в Россию, святитель опять должен был ехать в Орду, где воцарился сын Джанибека, Бердибек, убивший своего отца. Одним благодатным видом своим, добротой и кротостью, сиявшей на праведном лице, святитель победил ярость нового хана, который замышлял напасть на Россию и разорить ее.

С ликованием встречал народ русский своего избавителя. Из Москвы навстречу святителю вышли великий князь, духовенство, народ, и особенно трогателен был порыв юного княжича Димитрия, будущего победителя Орды.

Исцеление Тайдулы и мир, принесенный от свирепого Бердибека, пронесли в необыкновенной славе по родине имя святителя Алексия.

По кончине великого князя Иоанна Иоанновича святитель Алексий остался в Москве несмотря на то, что новый великий князь Димитрий Суздальский убеждал его переехать во Владимир. Он способствовал переходу великого княжения к юному Димитрию Иоанновичу Московскому.

Остальные годы жизни своей святитель посвятил ограждению Москвы каменными стенами, воздвижению храмов и монастырей: Спасо-Андрониева и Симонова, а в Кремле на месте, подаренном ему исцеленной Тайдулой, в память совершившегося чуда святитель заложил Чудов монастырь.

Перед кончиной своей святитель Алексий благословил великого воспитанника своего благоверного князя Димитрия, произнеся: "Оставляю тебе и сыну твоему, князю Василию, и всему твоему роду мир и благословение от Бога вовеки".

Последний раз совершив торжественную литургию и помолившись о пастве, святитель сам стал читать канон на исход души и с молитвою предал дух Богу в глубокой старости. Подходя к раке святителя Алексия, прославим в нем не только праведника, но и великого прозорливого гражданина. Он глубоко верил в родную землю, чувствовал заложенные к ней силы и в последние десятилетия своей жизни приготовлял ее к бою за свободу, к великой Куликовской битве.

И ныне помогай нам, дивный святитель, храни твою родину! Святителю отче Алексие, поборай за святую Русь!

Т 1378 г. Мощи Святителя до революции почивали в Чудовом монастыре, ныне находятся в Богоявленском соборе (Елоховская церковь в Лефортово). Память празднуется 12 февраля, 20 мая и 5 октября.

Редактор: Мусорина Е.

Оформление: Мусорина Ю.

дизайн Мусорина Ю. 2009

e_mail: musorina@list.ru